А глупый снег летит...

Щемящему в груди названья нет.
Напрасно ждать следов соединенья.
А глупый снег летит… летит на свет…
Ему зимой отпущены мгновенья.

И в том ничьей не вижу я вины,
Что краскам всем предпочтены белила…
Что c Вами мы, увы, разлучены…
Что, против воли, я Вас полюбила

Не для того, чтоб вслух произносить.
И шёпоту я не доверю это…
Вам суждено ногами снег месить,
Но сколько в Вас губительного света…


* * *

О, как немилосердно, как легко,
Меня лишил ты крыл больших и нежных…
Бескрылая, иду вдоль улиц снежных…
Идти так непривычно… далеко…

Иду вдоль улиц, где ночной покой
Искристой крошкой робко припорошен.
Где пёс бездомный (тоже кем-то брошен)
Совсем напрасно ласковый такой…

Зачем ты так? Напыщенно и зло…
Сказал бы просто – «Тихо разойдёмся».
А мне казалось – вместе разобьёмся...

Вокруг меня пустынно и бело…


* * *

Снег не просто летел… в исступлённом кокетстве кружа,
Шалью лёгкой метелицы наши укутывал плечи.
Зимний лес утопал в задушевных мечтах горожан.
Санный путь стерегли юных сосенок стройные свечи.

Мы боялись спугнуть первозданную, чуткую тишь
И молчали, отсрочив возврат к бесконечным тревогам.
Небо было другое – не тусклый клочок между крыш,
А огромное, синее…
Как и задумано Богом.

И тянуло вздремнуть, окунувшись щекой в воротник
Твоего полушубка, что был нам обоим велик…


* * *

Не припомню, в каком уж году,
Пара ножек, обутых в коньки,
Вырезала узоры на льду,
Покрывающем устье реки.
Треснул лёд и немедля беда
Объявила мне свой приговор,
Об обманчивой прочности льда
Стало всё мне понятно с тех пор.
И когда ты решил уходить,
Мне казалось, слова я найду,
Чтоб остаться тебя убедить,
Чтоб не кликал ты злую беду,
Чтобы ты, постояв у ворот,
Что-то светлое вспомнил про нас,

Но разбились надежды об лёд
Глаз твоих, голубых твоих глаз...


* * *

К снегам, лежащим неподвижной ватой,
Март выплеснул беспомощную злость
И с крыши ледяной огромный гвоздь
Чуть к мостовой меня не припечатал.
Или капели серебристый звон,
Иль ангелов послышалось мне пенье…
О, смерть, прошу тебя, имей терпенье!
Сегодня мне в любви признался Он.


* * *

Я вышла под летящий снег,
В огромный город белый-белый.
Порой переходя на бег,
Преодолев дворы Капеллы
И муфту обронив песцовую,
Я быстро шла по мостовой.
Оставив позади Дворцовую,
Где не было души живой,
На правом берегу Невы
Застыла я, прильнув к иконке…
В одном не виноваты Вы,
Что лёд Невы был слишком тонкий...


Снег

Самый чистый, самый белый, самый нежный,
Так беспечно умирающий в ладонях,
Опушающий ресницы, безмятежно
Засыпающий крыльцо и подоконник.
Самый нереальный из осадков,
Ткущий для земли наряд невесты.
Тающий мгновенно, без остатка,
Самый-самый лёгкий пух небесный.
В красоте достигший совершенства,
Упоён своим недолгим веком,
Он кружится в гибельном блаженстве,
Над моим любимым человеком.
Белой дымкой застилает город
И в его минутность влюблена,
О, какой почувствую я голод
По нему, когда придёт весна.


Слишком рано

«Слишком рано, мне кажется, в гости…»
Две студёных ступеньки крыльца
Уничтожили разницу в росте.
С фонарей золотая пыльца
Осыпалась крупинками влажными –
Завершённость почти до штриха.
Ты запомнил, ну надо же, важное –
Настоящая Нежность тиха…


Праздник

У меня в гостиной розы
Абрикосового цвета…
Ты вошла в мой дом с мороза,
словно в лето.
Сучьев треск в камине старом,
Дикий запах веток ели.
Мы, не тратя время даром,
Друг напротив друга сели.
Dalida нам нежно пела
про слова и про конфеты…
Платье обнимало тело,
будто вправду было лето.
Мягкий свет, густые тени,
Время тишины блаженно…
Сколько в каждом жесте лени,
Как нежны под кожей вены…
Дирижаблем серебристым
Праздник облетал столицы…
И «Vanille Canelle» душистым,
Терпким запахом корицы…


Снегурочка

Желая жить наперекор весне,
Пришедшей так внезапно и некстати
И слишком поздно вспомнив о расплате,
Глотком воды я кану в том огне.
Он вспомнит всё – напрасные мольбы,
Покорные задумчивые взгляды,
Он бросится мне вслед, крича: «Не надо!»,
Но я уже лечу в огонь судьбы.
Желая жить и радоваться дню,
Желая, наконец, увидеть лето…
Сам, подведя меня к тому огню,
Как горько пожалеет он об этом.


Грусть Снегурочки

«Снегурочки поблек наряд
И не румяны больше щёки…»
Я знаю, слов таких жестоких
Возлюбленным не говорят.

Невольно радуюсь весне,
Хотя… должна бы плакать горько –
Три месяца коротких только
Любимый помнил обо мне.

Послушать, как играет Лель,
В последний раз иду по склону.
Холодным, поминальным звоном
Звучит в ушах... его свирель.

На таянье обречена,
Я разольюсь капелью нежной…
Ах, за былую безмятежность -
Спасибо, матушка-Весна.


* * *

На куст, что припорошил снег,
Двенадцать снегирей слетелось.
О том, что мой недолог век,
Сегодня думать не хотелось
И к птицам протянув ладонь,
В надежде их теплом согреться,
Я маленький, живой огонь
Укрыла бережно у сердца.
Но стал холодным мой снегирь,
Озяб под ледяною шубой.
Так зябла я, когда Мизгирь
Твердил мне, как ему я люба.
Я отпустила снегиря,
Мелькнул он в небе грудкой яркой.
Я не любила Мизгиря
И не брала его подарки.


Суженый

Куполов позолота на солнце сияла,
У церковных ворот средь толпы я стояла,
Осыпался с ветвей свежий снег.
Люди были в толпе и бедны и богаты,
Колокольного звона густые раскаты,
Мимо тройки стремительный бег.

Вдруг, ездок в шубе лисьей и шапке бобровой,
На меня поглядел, удалец чернобровый.
Да поводья тотчас натянул.
Кони встали. «Лихой!» – я в толпе услыхала,
Меня бабка локтём в бок не больно толкала:
«Ишь, гляди, как глазами сверкнул!»

Молодец был пригож и лицом и нарядом,
И смотрел на меня завороженным взглядом,
Сердце девичье замерло сладко!
Это он за плечом моим в зеркало глянул,
И тотчас же растаял, в ночь тёмную канул,
В ночь, когда я гадала, на Святки.


Кошка

Ты вошла на мягких лапах.
Ты уселась у огня.
Ты зажгла глаза, как лампы.
Посмотрела на меня.
Мне спокойно улыбнулась.
В меховой клубок свернулась…
Падал снег холодной крошкой,
Пропадал в вечерней мгле…
У меня осталась кошка,
Только кошка на земле.


Зимняя прогулка

Каждая упавшая снежинка,
Для прогулки верная приманка.
В сердце, чуть хмельная, есть грустинка,
Милый, запрягай лошадку в санки.

Побежит понурая лошадка,
Заскрипят весёлые полозья
И вспорхнут с ветвей, дремавших сладко,
Снегири, как спелых ягод гроздья.

Засмеёшься и роскошным басом,
"Ямщика" любимого затянешь.
Ты со мной бываешь часто властным,
Но жестоким никогда не станешь.

Что-то есть щемящее в равнине,
Тихо слёзы вытру рукавичкой,
Косточки заноют – так обнимешь,
Назовёшь своею невеличкой.


Лыжница

«Это не техника дошла,
это я дошла, сама… на лыжах…»
Зима в Простоквашино

Я дошла к тебе на лыжах,
Сломанных в пяти местах.
Мог бы жить ты и поближе,
И не в ёлках и кустах.

Зайцы, белки и вороны
Надорвали животы,
Глядя, как сквозь буреломы
Продираюсь и кусты.

Подвернула больно ногу,
Разбудила медведя,
Попаданием в берлогу
В шок беднягу приведя.

В довершение скатилась
На охотников с горы.
Вся охота прекратилась,
Лисы пляшут у норы.

Дай же мне прижаться к печке,
Милый, после марш-броска.
Ах, зачем я так беспечно
Полюбила лесника.

Вернуться к сборнику "Снежное"