* * *
Счастье
А счастье было… лет до десяти...
А после, знаешь, больше всё потери…
И нынче умещается в горсти
Всё, что люблю я. Всё... Во что я верю.
Ты тоже там. Хозяин, а не гость.
Как всё-таки чудны судьбы затеи.
И если ты покинешь эту горсть,
Она наполовину опустеет.
Ничем её заполнить не смогу.
Нет, не смогу.
Она невосполнима.
Но, расставаясь навсегда, солгу:
«Всё хорошо…»
Будь счастлив, мой любимый.
* * *
Снежный пух
Будет снег, как платок оренбургский пухов,
Подойду я к окну и в немом январе
Мне припомнится время весёлых грехов
И прощальный твой взгляд на осенней заре.
А потом, когда поезд увёз, тишина...
Ни письма, ни звонка, ни хотя б sms.
И до сумерек я простою у окна,
Глядя, как снежный пух облетает с небес.
* * *
Любимому
Ещё не понимаем, что пора,
Ещё друг друга наши греют руки,
Но вслушайся... уже поют ветра
О нашей неминуемой разлуке.
В том мало, милый, для меня беды,
Ведь память есть, в ней жить тебе со мною.
Она ведет в весенние сады,
И делает меня тебе родною.
В ней жить тебе таким, каким люблю.
Кроме любви, не жди другой поруки
В том, что тебя я не остановлю,
когда...
Ещё друг друга греют руки...
Мне будет только не хватать тепла,
Которое дарил ты без обмана.
Печаль хоть тороплива, но светла...
Ты плачешь?
Полно!
Продолжать не стану.
* * *
Всё
Всё подходит к концу,
К неизбежной и вечной разлуке.
Но пока ты со мной...
Это чудо - пока ты со мной.
Я ещё подержусь за твои очень тёплые руки.
Я ещё постою,
Полюбуюсь твоей сединой...
* * *
Мой свет
Ты - дальний мой свет,
На который стремлюсь мотыльком.
Ты свет, превращающий снег в золотую пыльцу.
Ах, сделай хоть что-нибудь, чтобы мне стало легко,
Хотя бы... Хотя бы наотмашь ударь по лицу...
Ведь я всё сиротство своё позабыла с тобой,
Как будто и не было давешних горьких потерь...
И дорог, и важен ты мне совершенно любой,
И даже не ласковый вовсе - такой, как теперь.
Ну, сделай хоть что-нибудь, чтоб не стремилась к тебе,
Веселые смелые крылья мои опали,
Чтоб я не искала лазеек в проклятой судьбе,
Не слепла от яркого чистого света вдали.
* * *
Он говорил
Он говорил – «На хлеб и воду никогда не посажу!»
Но вот он – хлеб, а вот вода.
Ну и пускай, не вижу в том большой беды.
Ведь мне всегда хватало хлеба и воды
* * *
Dolche Vita
Жизнь настолько легка, что висит на одном волоске.
Для кого-то горька, а кому-то дана Dolce Vita
Жизнь прекрасна, как утром представшая в рваном носке
Перед нежным чудовищем Гумбертом просто Ло(лита)…
Если жизнь бьет ключом, то наотмашь и по голове,
Если мимо проходит – сверкая, шутя, безвозвратно.
Жизнь скрывается всюду, и в капле росы и в траве.
Жизнь раскрашена в полдня июльского жёлтые пятна.
Жизнь настолько легка, что висит на одном волоске...
Ты дарил мне свою, я тобою еще не забыта.
Жизнь – стремление к новому, может быть к новой тоске?
Ей приправлена будет отныне моя ... Dolce Vita.
* * *
Я бегу...
Я бегу по замкнутому кругу.
Я порой не замечаю дня.
Я тебе могу быть только другом,
Не гляди иначе на меня.
Знаю, что история не любит
Глупого мечтательного «бы»…
Лучшие на этом свете люди
Вычеркнуты ею из судьбы.
Ты ещё идёшь моей по краю,
Но сорваться можешь в день любой.
Знаю, что однажды потеряю
Связь мою непрочную с тобой.
Может этим ты и не напуган,
Мне же, я прошу тебя, пойми,
Нужно оставаться только другом,
Чтобы выжить после, чёрт возьми!
* * *
Я ставлю точку.
Из недр моей души, из самых недр,
Куда запал ты с первых зимних строчек:
О как ты нежен, терпелив и щедр!
Ты.
Только ты.
Не замечаю прочих.
Нам выпадает так немного встреч.
И жизнь моя меж ними словно прочерк.
И даже если... будет что беречь.
Я ставлю точку...
Много... много точек.
* * *
Когда-нибудь...
Слоёный ядовитый торт зимы
Лежит на блюдце площади кусками,
А хочется тепла, хотя б взаймы,
И синевы, пускай и с облаками.
А хочется (желания просты)
Листвы, прошитой тонкими лучами.
И чтобы в город мой приехал ты.
Когда-нибудь.
Я по тебе скучаю.
* * *
Слепая любовь
Вот боль отступает, по снежному насту ступая.
Вот-вот... и покажется - не было вовсе её.
И только любовь остаётся, поскольку слепая.
Слепая, поскольку не дремлет судьбы вороньё.
Я помню, как это случилось. До крошечек пепла,
До слёз из-за глупо прожжённых на свитере дыр.
Я помню в деталях весь день до того, как ослепла.
А после уже ничего, милый мой поводырь.
А после уже ничего губ касания кроме…
А после уже ничего кроме ласковых рук…
Слепая любовь остается в прокуренном доме,
А боль отступает, поскольку достаточно мук.
* * *
Исчезаю...
Я не думала, что ожог
Может мне подарить твой свет,
Но вчера ты меня обжёг
Злым молчаньем своим в ответ.
Исчезаю.
Так хочешь ты.
Мои письма сотри, как спам.
Жаль.
И питерские коты
Вслед уже не посмотрят нам.
Пусть ночная седая мгла
Поглотит меня с головой.
Здесь, где писем твоих ждала -
В сером городе над Невой.
* * *
Тебе нужна другая
Тебе нужна другая женщина -
Простая, нежная и смелая.
И глупости не говорящая,
И отдающая отчёт.
Та, что с печалью не обвенчана.
Глазами и губами спелая.
Своих желаний не таящая.
Во мне же всё наоборот.
Во мне и нежность неприкаянна.
И простота не та, чем кажется.
И смелость покидает сразу же
Меня - кулёму из кулём.
Я не борюсь с собой отчаянно.
Мой контур губ уже не смажется.
И жизнь моя совсем не радужна.
Тут я о женском, о своём.
* * *
Она была
Она была заочной.
И долго безымянной.
Бесправной совершенно
И оттого больной.
В моих словах неточных
Мелькавшей постоянно.
Не вспыхнувшей мгновенно,
А вынянченной мной.
Она дышать давала.
Она была по силам.
Не мучалась виною
Там - глубоко внутри.
Она всё понимала,
И выход не просила.
И потому со мною
О ней не говори.
* * *
Нечаянный визит
Ложатся струи косо на стекло,
За окнами деревья без листвы.
Я буду вспоминать о Вас светло.
Лишь это остается мне, увы.
Канавки Зимней стылая вода
Двух наших лиц уже не отразит.
Когда смогу, одна приду сюда,
И вспомню Ваш нечаянный визит.
И голос Ваш... И виски безо льда...
И Ваших рук нежданное тепло...
Когда-нибудь, а может никогда.
Как это оказалось тяжело.
* * *
Осенний марафон
Я отключаю свой мобильный телефон.
Я забываю, что такое – Интернет.
Я начинаю свой осенний марафон
На самой густо населённой из планет.
Асфальт навстречу в желтизне фонарных ламп,
Меня мгновенно увлекает сам процесс –
Несусь вперёд, самозабвеннее, чем Гамп,
Дома остались за спиной, дорога в лес…
* * *
И это проходит...
«Ты милый и верный, мы будем друзьями...
Гулять, целоваться, стареть...»
А. Ахматова
Босые ступни мои снятся теперь парапету…
Утерян баланс. Никудышный я канатоходец.
Спасибо за то, как спокойно Вы канули в Лету.
Шепчу Вам, без злобы, вдогонку – «И это проходит…»
Проходит… проходит… Что силы стремлюсь на поправку.
И встреченный «после», я верю, мне в этом поможет.
Он милый и верный, прощает вторую неявку
Гулять-целоваться, вот только стареть с ним негоже…
* * *
Тридцать два
Тридцать два... Я тихо отцветаю...
Блёкнут краски, никнут лепестки...
До колена джинсы закатаю,
И уйду в холодные пески.
С задранною к небу горделиво,
Разорённой ветром головой...
В тридцать два, на берегу Залива
Тянет слиться с тусклой синевой...
Облака (пока ещё не тучи)
Мчатся вереницей колдовской...
Почему пески здесь не зыбучи?
Жизнь, ты мне дана была на кой?
* * *
Искупаю лицо в закипевшей сирени
Искупаю лицо в закипевшей сирени,
И замкну обречённо свой жизненный круг.
С каждым днём я всё тише, нежней и смиренней
В ожидании писем от Вас, Милый Друг.
Незаслуженных мною ничем... понимаю.
Оборвавших души пару тоненьких струн.
Я без них приспособилась к душному маю.
Я без них пережду и холодный июнь.
С каждым днём я всё тише, нежней и смиренней.
И мне нравится это... в вечернем саду
Искупаю лицо в закипевшей сирени...
И опять от себя никуда не уйду...
* * *
Вы
«Сердце бьется ровно, мерно,
Что мне долгие года!»
А. Ахматова
Вы тот, кто мне нужен для долгой зимы.
Вам нежность и светлые искорки смеха
Свои приношу, чтоб отдать не взаймы,
Но в глупой надежде услышать их эхо.
Вы тот, кто мне важен, но наших теней
Не будет под аркой…Ахматовским слогом
Я Вам не признаюсь, что бьется ровней…
Я Вам никогда не признаюсь во многом.
Блаженному мигу чудес не бывать.
Но мне за собою позвольте оставить
Воздушно безвольного Вас целовать,
И нашу разлуку счастливую славить.
* * *
А глупый
снег летит...
Щемящему в груди названья нет.
Напрасно ждать следов соединенья.
А глупый снег летит…летит на свет…
Ему зимой отпущены мгновенья.
И в том ничьей не вижу я вины,
Что краскам всем предпочтены белила…
Что c Вами мы, увы, разлучены…
Что, против воли, я Вас полюбила
Не для того, чтоб вслух произносить.
И шепоту я не доверю это…
Вам суждено ногами снег месить,
Но сколько в Вас губительного света…
* * *
Отболела сегодня…
Отболела сегодня моя голова…
И огнями Дворцового моста
Жутковато призывно мерцает Нева.
Пара тёмных ступеней –
Как просто…
И на Зимней канавке, где Лиза на дне,
Спуск как раз «для того» предназначен.
Белый мраморный лик в эрмитажном окне
Отрешённо, божественно мрачен…
Сколько тёмных ступеней, а я всё жива.
То ли трусости нет, то ли воли?
Отболела сегодня моя голова.
Непривычно слоняться без боли.
* * *
Папа
Снова будет вечер в доме
И чуть-чуть коньячный запах.
Я найду в своём альбоме
Черно-белый снимок Папы.
Папа, ты зачем так рано?
Не простившись… среди бала…
Ты меня не видел пьяной.
Я тебя почти не знала.
Ни опоры, ни оплота,
Только на ночь сказки братьев.
Я хочу к тебе на фото -
Под руку, в красивом платье…
* * *
Вечерний звонок
Посвящается моему единственному ... подписчику
Над макушкой кружат сонмы фей,
Подозрительно зеленоватых.
Одинокая рюмка и штоф…
Взад-вперёд хмуро бродит Морфей
Посреди простыней неизмятых,
Теребя ожерелье из снов.
На щеках разгорелся пожар.
Ритм жизни нарушен нормальный.
Для меня Ваш вечерний звонок,
Как вторжение бравых гусар
В накрахмаленный, провинциальный,
Полный скучных девиц городок.
* * *
«Сonfessa»
Утоляет дождя завеса
Жажду треснувшего фонтана…
А по радио вновь «Сonfessa» -
Боль красивая Челентано.
Представляю тяжелый профиль,
Сигаретку из портсигара…
И глотаю остывший кофе
Под «più grande del mare…»
Пустота внутри больше моря -
Я шепчу, Челентано вторя…
* * *
Стало слышно
Стало слышно, что шепчет песок, вытекая из стен -
«Время лечит...» Раз так, отчего же столь грустными нотами?
Вот и ты... Вновь решила уйти от меня лишь затем,
Чтобы пахнуть цветами Ковыльной степи за воротами.
Образумить тебя. Отобрать жёлтый зонт и пальто.
«Ну, куда ты, глупышка? Душа моя, хоть и пропащая…»
Образумить тебя, но тебе я, по сути, никто.
Да и ты мне никто. Я не знаю тебя настоящую.
* * *
Морское
Морского мне хочется, всё-таки лето.
Я море от сердца никак не отрину.
Не знаю, как быть, начитавшись Марины.
Баюкать пустячность свою, как поэта?
Морского мне хочется: имени, взгляда,
Далёкого паруса, шелеста соли…
И, помня о горькой Марининой доле,
Пустячность баюкать свою без досады.
* * *
Что память?
Что память? - едкий дым от пепелища.
К чему напрасно угли ворошить?
Я та, кто от любви любви не ищет.
Вы тот, кто мне сумел её внушить.
Мне это чувство, милый мой умелец,
По силам и не застит белый свет.
Живу, на место подле Вас не целясь.
Тем паче, что и мест свободных нет.
И слава Богу, ведь итог застолья
Совместного окажется нелеп -
Я та, кто раны посыпает солью,
Вы тот, кто солью посыпает хлеб.
* * *
Прогулка по Елагину
Островною тропинкой вечернею
Ото львов я гуляю ко львам
И со мною, едва ли дочерняя,
Моя нежность ненужная Вам.
Время мне вспоминается славное.
В это время неверья словам
И возникла, такая бесправная,
Моя нежность ненужная Вам.
Это место для Вас не заветное.
Вы привыкли к своим островам…
Между нами есть… тема запретная -
Моя нежность ненужная Вам.
* * *
Просто доброе слово
Моя суть заключается в чувстве тревоги.
В том, что я не сумею обидеть ребёнка
И убогого. Все мы, по сути, убоги.
Я не рву там, где, вижу, особенно тонко.
Моя суть заключается в чувстве утраты.
Мне они доставались свершившимся фактом.
Боль своих посещает порою накатом,
Оттого и к чужим, по возможности, с тактом.
Моя суть заключается в чувстве полёта.
Чтоб его испытать нужно, в сущности, мало.
Просто доброе слово подарит, вдруг, кто-то.
Подарите мне слово. Давно не летала.
* * *
Он скучает…
Он верен. Верность, все ещё, храня,
Меня он, как и прежде, привечает.
Но раньше был он скучен без меня.
Теперь, я знаю, он со мной скучает…
Он нежен. Теплый тон его письма,
Так глупо, право, душу мне смягчает.
И я скучаю по себе сама…
По прежней, по которой он скучает…
* * *
Найди меня
Найди меня. Скажи, что я ни в чём,
Ни в чём, ни перед кем не виновата.
Укрой меня большим своим плащом.
И стань мне кем-то. Кем-то вроде брата,
Но ближе брата. Полюби меня,
Как сорок братьев полюбить не смогут.
И от любого бремени храня,
Лишь за меня испытывай тревогу.
Провозгласи меня своим лучом
В том тёмном царстве, где пусты палаты.
Найди меня. Скажи, что я ни в чём,
Ни перед кем, ни в чём не виновата.
И я поверю в то, что мне судьба
Не тех людей друзьями назначала.
И соглашусь легко, что жизнь – борьба.
С самим собой, хотя бы, для начала…
Найди меня…
* * *
Я хочу научиться…
«Я научилась просто, мудро жить…»
А.Ахматова
Солнце село за крышу. На кухне варю макароны.
И хочу научиться, как Анна, жить мудро и просто.
Но в короне башка, недостойная вовсе короны.
Увенчал не спросясь и на зависть таким же прохвостам.
Я должна научиться и, кажется, это нетрудно.
Закипает в кастрюле моя итальянская паста…
Он устанет, простится и грань между «просто» и «скудно»
Улетучится… (О, сколько можно? Прошу тебя – basta!)
(Слышишь – баста! Взгляни, это лучшее время в апреле…)
Приоткрою окно, все природы нарушив законы,
Комары пробудились уже и вовсю одолели…
Я хочу научиться… хотя бы варить макароны.
Напущу комаров, напою их своей голубою -
Как-никак, но по папе мы, все же, немного дворяне.
Вот достойная женщина с долгой красивой судьбою -
Я читаю, взахлеб, биографию Анны Маньяни.
* * *
Стансы
А черти в тихом омуте моём
Раскладывают скучные пасьянсы.
И даже если им вина нальём,
Не сказки нам поведают, а стансы.
Всему на свете свой отпущен срок,
Настанет день, когда ты не захочешь,
Устанешь возвращаться в мой мирок
Весёлых строк (печальных междустрочий)
Не обставляй уход свой - ни к чему.
Я на заре к нему была готова.
Зачем тебе (ни сердцу, ни уму)
Вослед моё напутственное слово?
* * *
Как хорошо
Как хорошо, что нет во мне той силы,
Которая смогла бы Вас отнять.
Что горя Вам не больше причинила,
Чем Вы мне, не желая причинять.
Что город мой, он - только мой и Вашим
Не станет. Слишком тёмен, сер и зол.
Что я его, как хочется, раскрашу,
Возле окошка сев в кафе за стол…
Как хорошо, что не бываю пьяной,
И сигаретой затянусь - тушу…
Что знаю наизусть письмо Татьяны
И оттого Вам первой не пишу…
* * *
Любовь не просит гимна...
Любовь не просит гимна в честь
свою.
Совсем чуть-чуть, немного помоги мне,
Тебя, еще не зная, узнаю…
Любовь скромна, она не просит гимна.
Тих, благостен, как утро Рождества,
Ты совпадаешь в мелочах…Чертами…
Взгляну и, вдруг, отважусь на слова -
«С тем тайным, нежным - с детскими мечтами…»
«Спасибо за оказанную честь…» -
Ты к моему приноровишься шагу
И, помолчав чуток (ты в этом весь)
Шутливо орден дашь мне за отвагу…
* * *
«22 февраля…»
Быть причастной к тебе мне лестно.
Мои лёгкие помнят твой дым.
Огибаю плетёное кресло…
Вот таким – совершенно седым,
В чём-то мягком, немножечко мятом,
Для меня (восьмилетки) огромном,
Я тебя вспоминаю по датам.
В остальные дни просто помню.
* * *
Стерва
Промозглый город - как тюрьма.
По тротуарам бродят стервы.
И я одна из них… Зима,
Как ты выматываешь нервы.
Моя беда в нехватке зла –
Исчерпаны его ресурсы.
Для восковой груди игла
(учили ведьминские курсы)
Должна быть так раскалена,
Чтоб не почувствовал он боли.
Но я же стерва! Я должна
Воткнуть её сначала в голень.
И если этой вот тюрьмой,
С её дворцами и мостами,
Ты приползёшь ко мне (хромой),
Мы поменяемся местами.
* * *
Детское письмо
Я помню замков каждую песчинку,
Но вдохновенье, как всегда, само…
Втирая первый взрослый крем в морщинку,
Я сочиняю Детское письмо…
Себе давнишней, юной глупо веря,
Каприз вплетаю в ровных строк узор…
И маленького ласкового зверя…
И аромат волнующий «Trezor»…
Оно послушно так и бесхребетно -
Послание без нужной запятой.
И о себе в нём ничего конкретно,
А расстоянья мерятся верстой…
* * *
Пусть
Чуть ошалев от перекрёстков дня,
Как на свиданку с собственной квартирой…
Он никогда не начинает – «Ира…»
Выдумывая клички для меня.
Пусть. Я согласна быть его зверьком.
Барахтаться в капкане многоточий.
Мне б только коготочки покороче
И в горле протолкнуть бы шерсти ком…
* * *
Пазл
Слава богу, что рядом с тобой нет места.
Но зачем-то ты, всё же, мне был показан?
Непонятно пока. Огонёк протеста.
Почему только годы спустя, не сразу
Я сложу этот пазл до конца и вздрогну,
Не поверив картонным его морщинам -
Я стою на развилке, а выбрать дорогу
Помогает мне...
"Можно Вам верить, мужчина?"
* * *
Спасибо, что дали на краешек самый присесть.
За ласки, случайно мне брошенной, лишние крошки.
Гуляя сама по себе, как гуляют все кошки,
Я тем согреваюсь, что где-то на свете Вы есть.
* * *
Пришла пора, пора листки сминать –
Чернилами протоптанные тропки.
Ещё полжизни, чтобы вспоминать.
И маленькая рана просит штопки.
Но, ни к чему – затянется сама
И будет мне предвестник непогоды.
Когда-то нас с тобой свела зима.
Такая же, но младше на два года…
И вот пришла пора листки сминать.
Там несерьёзно – маленькая рана…
И я смеюсь, чтоб только не стонать.
Не говори – «Не уходи так рано…»
* * *
Мимолётное
Вы любили, когда-нибудь, ветер?
Представьте – а мне довелось!
День безоблачен был и светел.
Вдруг, как чья-то весёлая злость,
Налетев на тихие кроны,
Растревожив густую траву,
Предо мною предстал наяву
Ветер – дикий, нездешний, солёный.
Безрассуден он был и лих,
Прикасаясь порывом свежим,
Мои губы прохладой нежил
И боялся обветрить их.
А потом, за одно мгновенье,
Стал как легкое дуновенье
И покорно у ног моих стих.
* * *
Слишком рано
«Слишком рано, мне кажется, в гости…»
Две студёных ступеньки крыльца
Уничтожили разницу в росте.
С Фонарей золотая пыльца
Осыпалась крупинками влажными -
Завершённость почти до штриха.
Ты запомнил, ну надо же, важное -
Настоящая Нежность тиха…
* * *
Стою и стыну...
Взошла, стою и стыну над водой.
О чём просить Вас, Голубые Дали?
Я не нужна ему с моей бедой
И с радостью моей нужна едва ли.
Взошла, стою и стыну меж зверьми.
Какой по счёту стану я добычей?
Зачем огромным кошкам, чёрт возьми,
Навязан был наряд помпезный птичий.
Стою и стыну оттого, как прост
Мой замысел. Я даже не искала -
Он сам привёл меня на этот мост
И рассказал про глубину канала…
* * *
Что ты сделал со мной? Я к тебе привыкаю…
Я всё ближе и ближе тебя подпускаю -
Ты вот-вот перейдёшь эту грань,
За которой останется только молитва
Перед нашей, уже предрешённою битвой
За свободу мою – «Не порань…»
* * *
В тот день, когда мы умерли друг в друге,
Мне грудь перечеркнул могильный крест.
С далекой колокольни благовест
Надрывно разносился по округе…
Искала, где тебя похоронить.
Что выбрать? – рощу или же поляну.
Растерянной, беспомощной и…пьяной,
Во всех хотелось мне себя винить…
Не знала я, что в этот горький миг,
О том же самом думал ты, мой милый,
Мне место выбирая для могилы.
Ты, как и я, к потерям не привык…
* * *
К сердцу мягко подкралось забвение
И спасительным ядом втекло…
Он кричал ей в лицо оскорбления,
А она улыбалась светло.
Не ждала, что характер заточится.
Не сейчас. Не об этот «брусок».
Улыбалась тому, что все кончится -
Оставался один волосок…
* * *
Люблю
Свою неправильность терплю.
Терплю, насколько хватит сил.
Твою неправильность люблю.
Люблю, хоть ты и не просил.
Бездумно. Вопреки. Назло
Нас разделяющим решёткам.
И пальцев отдаю тепло
На поруганье пёсьим глоткам.
* * *
Легран
Пёс, ты стал отпетым хулиганом,
Льнёшь ко мне, хотя и чуешь хмель.
Наречённый запросто Леграном,
Ты не знаешь, кто такой Мишель…
В этом доме, где твои шерстинки
Вплетены в обивку и ковёр,
Он звучал с виниловой пластинки,
Разливая в воздухе минор…
В доме, где устал уже метаться
Белый пёс между двумя людьми.
Мой Легран… Я не могу остаться…
Это не предательство, пойми…
* * *
Логово волка
Узел сдвинут, расстёгнут ворот -
Безупречность жила недолго.
Почему ты скрывал, мой город,
От меня Его «логово волка»?
Гулкой питерской лестницы прелесть,
Совершенство её овалов,
Где, в свободное сердце не целясь,
Я сама Его поцеловала…
Безупречность жила недолго -
Петли узкие с треском пустели.
Безрассудным, безжалостным, колким…
И коротким был путь.
До постели…
* * *
Путь прочь...
Глядеть на завитки твоих волос
С жемчужной нитью первой седины.
Быть молчаливо-преданной, как пёс.
Немного виноватой… без вины.
И мысленно уже вершить свой путь
По самой чуткой лестнице - путь прочь.
Быть ранней, неприкаянной чуть-чуть,
До капельки в себя вобравшей ночь.
Недосчитаться нужных мелочей -
Двух пуговиц, но в сумочке есть брошь
И тёмный ключ в семье моих ключей,
Как тайный символ, что меня ты ждешь…
* * *
Не так
Я к тебе прикасаюсь не так,
Как ко мне прикасаешься ты.
И сердца наши бьются не в такт,
И не знать твоему пустоты,
От которой собьётся моё
С ритма, с чуткой и важной оси
И внезапно о том запоёт,
От чего меня Бог упаси!
Я готова сказать – Здравствуй, грусть!
Мне беда, как родная сестра,
Но затравленно, глупо уткнусь
В жар плеча твоего до утра.
Утром чай… Суета мелочей…
Расставанья звериный оскал…
Связка в сумке лишится ключей –
Положу так, чтоб ты не искал.
И сердца наши бьются не в такт…
На пороге своей пустоты
Я к тебе прикасаюсь, но так,
Что потери не чувствуешь ты.
* * *
Лень
По гладкой, ласковой спине
Крадутся кружевные тени.
В тебе так много сладкой лени,
Что досыта хватило мне.
Ах, эта лень так горяча,
Так изнывающе роскошна,
Мешает изучать дотошно
Изгибы твоего плеча.
И в "солью" тронутом шелку
Проделав пальцами дорожки,
Мешает волосы взъерошить
Тебе, лежащий на боку…
Не шелохнусь. Пускай царит,
Переливаясь в клетках кожи.
Я обожаю лень до дрожи,
Но ты прошепчешь – «Скоро три…»
* * *
Ответ
Замедлив шаг, мы встали над водой
На Златокрылом Банковском мосту
И ты шепнул мне - «Поделись бедой…»
Слова исчезли паром в пустоту.
Литые пасти множили оскал.
«Как он хитер…» – мелькнуло невпопад.
Мой опыт доверять был слишком мал.
«И как-то зло, необъяснимо рад…»
Всё нынче невпопад. Рванулось ввысь -
«Я сумерки люблю за синеву…»
А после, как ответ на «поделись», -
«И без беды своей не проживу.»
* * *
"Сегодня мне письма не принесли:
Забыл он написать или уехал…"
Ахматова А.А.
Теперь и мне знаком такой вопрос.
Испив неумолимость нежной строчки,
Скучаю по письму его до слёз,
А он не пишет и не ставит точки.
Боюсь спросить, поставлена ль она? -
Он был со мной так обморочно нежен.
Для гибели своей приручена,
Я становлюсь Тоски добычей свежей.
* * *
"Мы не умеем прощаться,
всё бродим плечо к плечу…"
Ахматова А.А.
Мы умеем прощаться.
Скажу даже больше -
Мы
Только это с тобой и умеем.
Разлучаясь, становимся ближе и тоньше,
И ничем этот миг омрачить не посмеем.
Расстаёмся и всё, всё прощаем друг другу,
(Если «мало ли что» - нет долгов между нами)
Оставляя последним подарком... разлуку,
Аккуратно вплетённую в нежную память.
* * *
Смириться я могу с дорогой,
Но не с развилкой двух дорог,
Где порознь идем мы к Богу,
Что справедлив… но слишком строг…
Смириться я могу с остатком
Той неуёмной, злой молвы,
Но не с гаданием на Святки,
Где в зеркале возникли Вы…
Смириться я могу с разлукой,
Она мне - кровная сестра…
Но только не с сердечной мукой,
Что, словно Ваш клинок, остра…
2007 год
* * *
Он не знает и доли всех граней моих.
Он не друг… и, тем более, мне не жених,
Но достойный и самый возможный.
Я боюсь отыскать в нем чужое…
То, с чем я не сумею смириться,
Чтобы путь отречения сложный,
Где в конце нас останется двое,
Я прошла… и смогла покориться.
Я не знаю и доли всех граней его,
Но уже, где-то смутно, боюсь одного:
Вдруг во мне он отыщет чужое?
Не простит мне неправильность жеста?
(Неумышленно, неосторожно)
И решит, что усилий не стоит
(Не подруга ему, не невеста)
Этот путь отречения сложный…
* * *
Человек замерзал на ветру,
Но ему было некуда деться…
Обернулся - «Я думал - умру!
Все прощу, если пустишь погреться…»
Наклонился и в мой капюшон
Окунулся лицом холодным…
Я согрела его и он,
В этот миг разлюбил быть свободным…
* * *
О, как немилосердно, как легко,
Меня лишил ты крыл больших и нежных…
Бескрылая, иду вдоль улиц снежных…
Идти так непривычно… далеко…
Иду вдоль улиц, где ночной покой
Искристой крошкой робко припорошен.
Где пёс бездомный (тоже кем-то брошен)
Совсем напрасно ласковый такой…
Зачем ты так? - напыщенно и зло…
Сказал бы просто - «Тихо разойдёмся».
А мне казалось - вместе разобьёмся...
Вокруг меня пустынно и бело…
* * *
Снег не просто летел… в исступлённом кокетстве кружа,
Шалью легкой метелицы наши укутывал плечи.
Зимний лес утопал в задушевных мечтах горожан.
Санный путь стерегли юных сосенок стройные свечи.
Мы боялись спугнуть первозданную, чуткую тишь
И молчали, отсрочив возврат к бесконечным тревогам.
Небо было другое - не тусклый клочок между крыш,
А огромное, синее…
Как и задумано Богом.
И тянуло вздремнуть, окунувшись щекой в воротник
Твоего полушубка, что был нам обоим велик…
* * *
Я волю дала двум попавшим в сачок мотылькам…
Как странно, порою для счастья нам нужно так мало…
Пока ты ещё не привык к моим нежным рукам,
Пока для тебя я прочитанной книгой не стала…
Все это ещё предстоит. Неизбежность, увы,
Наш солнечный полдень грозою уже настигает.
И ты никогда не поднимешь с колен головы,
Взглянуть, как от нас не рождённый наш сын убегает…
2003 год
* * *
Проспект посмотрит равнодушно вслед.
Он вздыблен, словно кони за спиною.
Мне скоро будет двадцать девять лет
И кажется, что это не со мною.
Я знаю способ убаюкать грусть.
Как верно, что родные камни лечат.
Коньяк и кофе… Бродский - наизусть…
Тем более такой чудесный вечер.
«Как хорошо, что некого винить…»
Любимый сад, холодная Фонтанка…
Громада замка, первые огни…
След катерка на глади рваной ранкой…
На Пестеля привычный поворот…
«Как хорошо, что ты никем не связан…»
Как хорошо…И все сейчас пройдет…
И Он был одиночеством наказан…
* * *
Она войдет и принесет с собой:
Прохладный ветер с дальних синих гор,
Соленый запах моря, где прибой
Ее следы присвоил - дерзкий вор.
На краешке дивана погостит
Чуть пригубив вечерний скучный чай.
Такой умильно виноватый вид…
И вот уже вспорхнула: «Не скучай…»
Ее затылка шелковый узор
Погладит за меня последний луч.
Прохладный ветер с дальних синих гор,
Едва она уйдет, нагонит туч.
Природе станет некому дарить
Остаток чудный солнечного дня.
Захочется напрасно повторить -
«Не покидай, не покидай меня!»
2005 год
* * *
Листья как алые паруса,
Осень тайком прокралась в леса.
На фоне небесного ультрамарина
Листья, как алые паруса
Из сказки Грина.
Осень - пора погруженья в себя,
Пледа, вина, бесконечных прогулок,
Отзвук шагов одиноких так гулок…
Осень, так не поступают любя!
Правда, так не поступают любя?
О, подтверди эту истину Осень!
Может, о том же и Он тебя спросит,
Некому плакаться кроме тебя.
Озолоти листопадом своим
И подтолкни нас на встречу друг другу,
Счастье людское прими за заслугу,
Если подаришь его нам двоим.
Счастье людское, как дым от костра,
Тает так быстро и нужно так мало,
Чтобы его я уже не искала…
Осень, ко мне ты добра как сестра.
2004 год
* * *
Не припомню, в каком уж году,
Пара ножек, обутых в коньки,
Вырезала узоры на льду,
Покрывающем устье реки.
Треснул лед и немедля беда
Объявила мне свой приговор,
Об обманчивой прочности льда
Стало все мне понятно с тех пор.
И когда ты решил уходить
Мне казалось, слова я найду,
Чтоб остаться тебя убедить,
Чтоб не кликал ты злую беду,
Чтобы ты, постояв у ворот,
Что-то светлое вспомнил про нас,
Но разбились надежды об лед
Глаз твоих, голубых твоих глаз...
* * *
К снегам, лежащим неподвижной ватой,
Март выплеснул беспомощную злость
И с крыши ледяной огромный гвоздь
Чуть к мостовой меня не припечатал.
Или капели серебристый звон,
Иль ангелов послышалось мне пенье…
О, смерть, прошу тебя, имей терпенье!
Сегодня мне в любви признался Он.
2003 год
* * *
Женщину тянуло к трудным людям.
С первым мужем жили тяжело,
Впрочем, мы о нём сейчас не будем.
Говорят, что было, то прошло.
Заросли на нежном теле раны,
Затянулись раны на душе,
Захотелось ей опять с изъяном,
Но не агрессивного уже.
Повстречался тихий алкоголик,
Да еще, плюс ко всему, хромой,
Стало жалко мужика до колик,
Привела его к себе домой,
Пили вместе, ну а как иначе?
Намечался печени цирроз…
Но однажды, что за незадача,
Он упал в сугроб и там замерз…
Отчего ты - путь земной, так труден?
Отчего мир этот полон драм?
Отчего так тянет к трудным людям
Ласковых и жалостливых дам…
26 сентября 2005 года
* * *
Я вышла под летящий снег,
В огромный город белый-белый.
Порой переходя на бег,
Преодолев дворы Капеллы
И муфту обронив песцовую,
Я быстро шла по мостовой.
Оставив позади Дворцовую,
Где не было души живой,
На правом берегу Невы
Застыла я, прильнув к иконке…
В одном не виноваты Вы,
Что лёд Невы был слишком... слишком тонкий...
13 сентября 2004 года
* * *
Диван
Пугал и привлекал одновременно
Размером, глубиной и цветом винным.
Волнующие формы томных женщин
Он обнимал, и девушек невинных.
Для антикваров представляя ценность,
Он подчинял себе гостиных стили.
Мужчины, демонстрируя надменность,
На нём, расположившись, виски пили.
Подстраивался под любое тело.
Легко любому весу покорялся.
Чуть не убил однажды той-терьера,
Что средь его подушек затерялся.
Свидетелем являлся пылкой страсти,
И за уют вознаграждён был щедро.
Бриллианты, соскользнувшие с запястий,
Хранил в своих, почти бездонных, недрах.
12 сентября 2005 года
* * *
Снег
Самый чистый, самый белый, самый нежный,
Так беспечно умирающий в ладонях,
Опушающий ресницы, безмятежно
Засыпающий крыльцо и подоконник.
Самый нереальный из осадков,
Ткущий для земли наряд невесты.
Тающий мгновенно, без остатка,
Самый-самый лёгкий пух небесный.
В красоте достигший совершенства,
Упоён своим недолгим веком,
Он кружится в гибельном блаженстве,
Над моим любимым человеком.
Белой дымкой застилает город
И в его минутность влюблена,
О, какой почувствую я голод
По нему, когда придет весна.
2003 год
* * *
Трое (не считая собаки)
Никто не подумал бы - ссора.
Ничем, не нарушив приличий,
В карете на мягких рессорах
Мы трое качались ритмично.
Муж тихо позвякивал фляжкой,
И молча просматривал прессу.
Перчаткою - цвета фисташки,
Сынишка играл с пекинесом…
Хотелось большого скандала
До слез, может даже до драки.
Хотелось понять - как я стала
Перчаткой в зубах у собаки…
* * *
Бесприданница
Не было повода, чтобы стремглав убежать.
Гости шептались и свадебный пир предвкушали,
Мать теребила в руках кисти шелковой шали,
Я улыбнулась, не смея ее раздражать…
Кипельно-белое кружево пеной морской,
Нежно колени мои обнимало и пело.
Я подошла и в глаза жениху поглядела
С новой, отныне уже неизбывной тоской.
Он возвышался как грозный утес надо мной,
Свечка в дрожащей руке оплывала упрямо,
Тихое «Да!» и… меня объявили женой.
Что же ты сделала милая, добрая мама!
21 сентября 2005 года
* * *
Верность
Наша верность друг другу нас привела не к кольцам.
Ты завяжешь глаза, привнося в номер свой новизну.
Зритель в ужасе ахнет, а кровь я тихонько слизну.
Мой метатель кинжалов, я стала твоим добровольцем.
Я встаю под ножи, всем вокруг расточая улыбки.
Я легко и спокойно потом на поклон выхожу.
И о том, как мне страшно, тебе никогда не скажу.
Наша верность друг другу до первой смертельной ошибки.
13 сентября 2005 года
* * *
Провожала тебя и не знала - как быть?
Может лечь поперек дороги
И завыть… просто в голос, по-бабьи завыть,
Обхватив твои пыльные ноги…
Или следом до самой развилки бежать
За моим повзрослевшим солдатом.
Так сама воспитала, что не удержать,
Но… куда ты? Куда ты… Куда ты?!
* * *
Похоронка
Я беду, как спящего ребенка,
Положу у самой у груди.
Ты лежи тихонько похоронка,
Больше в дом ни в чей не приходи.
Буду петь тебе я - «Баю-баю…»,
Вместо сына, сына своего.
И как будто о тебе не знаю,
Возвращенья буду ждать его.
Он вернётся... лишь пройдут все сроки,
Предо мной предстанет наяву.
Я прижмусь к его груди широкой
И тебя, проклятая, порву!
Я беду, как спящего ребенка,
Положу у самой у груди.
Ты лежи тихонько похоронка,
Больше ни в чей дом не приходи. |
